Кто как, а лично я на «карантине» с конца февраля: месяц назад в нашем офисе (одном из многих) был небольшой пожар, и все сотрудники отправились работать из дома. Две недели я так просидел и взвыл: договорились с командой, что будем-таки ходить работать в другой. Проработали мы там четыре дня :)
* * *
Начало распространения вируса Нидерланды прохлопали. Не знаю уж, можно ли их в этом винить — не-прохлопавших правительств на планете мало. Но, так или иначе, ещё в прошлый вторник, глядя на прибывающие цифры заболевших (процент инфицированных кое-где в Брабанте был чуть ли не как в Ухане перед локдауном), я купил небольшой НЗ и стал морально готовиться к тому, что в Ирландию в апреле и в Сербию в мае я не еду. Увы, не ошибся…
В прошлый четверг правительство попросило всех, кто может работать из дома, начать это делать, и отменило все массовые мероприятия — но, однако, не закрыло школы: потому что дети не в группе риска, а ещё «нас останавливает то, что социальные последствия этого шага будут очень велики, потому что родителям тоже придётся остаться дома. А они работают там, где они нам очень нужны: в больницах и в пожарных бригадах», как сказал Рютте. За что был, естественно, на ближайшей сессии парламента немедленно съеден с говном представителями ультраправой оппозиции (Нидерланды — страна с парламентской формой правления, и срачи в парламенте по текущим вопросам — норма, очень занимательное зрелище).
Уже к понедельнику всё стало серьёзнее. Выкатили новые ограничения: закрылись школы и университеты, кафе и рестораны, а публика стала сметать с полок супермаркетов еду. Закрылись кофешопы! :) Команда закрыться в шесть вечера им была дана в пять-тридцать, и вот в эти полчаса были сделаны все те фотографии очередей за марихуаной, которые сейчас гуляют по интернету. Впрочем, уже через день отыграли обратно: мэры городов обратились к правительству с просьбой разрешить продажу «на вынос», потому что нелегальная торговля из-под полы и через интернет за биткоины закладками стала всплывать буквально в тот же день, а зачем это надо? Сейчас ближайший ко мне кофешоп открыт, но у входа табличка «заходить только по одному». И то правда, нашли что запрещать: когда как не сейчас в астрал уходить?
Я, впрочем, воздерживаюсь.
* * *
В общем и целом, всё не так апокалиптично, как вам хотелось бы, любители сочной жареной фактуры :) Локдауна как такового нет — да, много что закрыто, и работать приходится из дома, но ходить на улицу или друг к другу в гости можно, продуктовые магазины открыты, многие рестораны открыты для заказов «на вынос», работает почта и доставка пиццы, работает весь транспорт — разве что туристические кораблики с каналов исчезли. Железная дорога правда сильно сократила количество поездов, но не потому что «ааа мы все умрём», а потому что нет смысла пустые составы гонять. В местных чатиках смищно шутят:
— Железная дорога изменяет расписание: теперь только два поезда в час
— Это что, очередная ранстадская шутка, которую понимают только свои?
Randstad — центральный мегаполис, Амстердам-Роттердам-Гаага-Утрехт, плотно провязанный общественным транспортом; за его пределами с электричками всё не так хорошо
Людей на улицах мало, и если подгадать, то можно наделать фотографий «ааа, город вымер, всё пропало», вот как на заглавном фото — но если не подгадывать, то и пешеходы ходят, и велосипедисты ездят, хотя и меньше чем обычно. У каштана за окном набухают почки, в парке появляется первая зелень и распускаются магнолии, в воздухе пахнет весной.
В парке так и вообще хорошо, такой себе островок нормальности — я сходил один раз на разведку, и теперь хожу туда гулять каждый день. Полно народу — кто бегает, кто с собакой гуляет, кто на велосипеде катается. Тут и там группки занимаются кто йогой, кто фитнесом. Возле памятника Вонделу красивые девушки под рэгги из блютус-колонки прыгают какую-то аэробику, прохожие заглядываются :) Птички поют. Хорошо!
Паническая скупка еды в супермаркетах — факт, и при желании можно нащёлкать фотографий пустых полок «ааа, еды нет, мы все умрём» — но по факту еда есть и её достаточно, об этом в один голос говорят и правительство, и торговые сети. И, похоже, не врут: во-первых, полки пустые далекооо не все, во-вторых — каждый день разные :) В один день не было овощей и хлеба, в другой — риса, шоколада и кетчупа, в третий куда-то делось безалкогольное пиво в банках. Но на следующий всё появляется обратно.
* * *
Рютте (премьер-министр) выступил с телеобращением к нации, если коротко — вирус с нами надолго и простого пути с ним справиться нет (мужайтесь!), так что flatten the curve, а тотальных локдаунов не будет, потому что Нидерланды — открытая страна и открытое общество, и даже если этим временно поступиться и извести вирус китайским способом, то он вернётся снова когда ограничения снимут. Ультраправая оппозиция продолжает его за это есть с говном, но поддержки не имеет.
Правительство выкатило меры поддержки для бизнесов и, главное, для граждан: если ты из-за карантина потерял доход, любым образом — уволили, отправили в неоплачиваемый отпуск, не дают часов на почасовой оплате, ты фрилансер и исчезли заказы — то правительство компенсирует 70-90% дохода. Меня, правда, не касается: я kennismigrant, и вместе со вкусными налоговыми льготами мне положено отсутствие таких вот гарантий. Впрочем, руководство компании высказывается в том смысле, что мы очень прибыльный бизнес, у нас на счетах много денег, и если кто из туриндустрии это пересидит, то это мы. Ещё может и «оппортьюнити» возникнет насчёт отъесть рынок у тех, кто не пересидел :)
Так что спокойно работаем из дома и время от времени играем в бинго:
При этом, конечно, всё очень близко: на рабочую почту уже пришла рассылка про подтверждённый случай в одном из амстердамских офисов: кто-то поймал заразу и пришёл на работу ещё до того как они все закрылись. Вот ровно в том офисе, куда наша команда перебралась после пожара :)
* * *
Финансовые потери от отмены полностью оплаченной поездки в Ирландию — €10: KLM ввёл бесплатную смену дат на любые рейсы, и билеты я поменял на ноябрь, под EnnisTradFest; неотменяемые брони гостиниц Букинг сделал отменяемыми; и только билеты на внутриирландский поезд я сдал со штрафом — те самые €10. Из поездки в Сербию оплачен был только билет до Белграда, но что-то AirSerbia пока не торопится предлагать мне его сдать :)
Вот уже который раз наблюдаю беспощадную меритократию сообщества ирландских музыкантов: то, насколько тебя все любят, почти не зависит от того, кто ты — имеет значение только то, насколько хорошо ты играешь.
Ни на какой работе такого нет даже близко. Музыканты про друг друга прекрасно понимают, кто чего стоит — исполняют все одно и то же, и любой кто играет сам, умеет слышать уровень игры товарища. В офисе чужая деятельность видна совсем не так, там включаются офисная политика, expectation management, умение себя подать, личные взаимоотношения, всякое «исторически сложилось», и людей, взлетающих высоко потому что им повезло оказаться в нужном месте в нужное время, или потому что у них хорошо подвешен язык, каждый повидал немало. Нет, с ирландскими музыкантами так не пройдёт: ты сыграешь рил — и всё: каждый, кто сидит с тобой за сейшновым столом, про тебя уже молча всё понял.
Недавно повезло словить химически чистый пример.
Я был на ирландском сейшне в Сантьяго-де-Чили трижды. В первый раз, четыре года назад, был без инструмента — зашёл, поздоровался, объяснил кто я. Мне кивнули мило, я послушал музыку недолго и ушёл.
Второй раз я был с инструментом, но непохожим на мой, и был неразыгранный и невыспавшийся. К тому же сейшн был явно быстроват для меня, я подключался только на том, что играли медленно «для новичков», а на собственных выходах позорно лажал. Со мной мило перебросились парой фраз, и я ушёл.
И вот в этот приезд я пришёл туда в третий раз. После года регулярной сейшновой практики и регулярных занятий (а не как раньше), с инструментом — точной копией моего собственного (есть там такой), хорошо отдохнувший и разыгравшийся. И на старте сейшна попросил у лидера не играть так быстро — я, мол, не поспеваю. И чего уж там — отыграл очень, ну очень хорошо. Отжигали весь вечер, разошлись в третьем часу ночи.
И вот тут-то все эти ребята — с которыми мы уже два раза вообще-то виделись — стали меня любить, спрашивать как зовут, болтать за жизнь, обмениваться емейлами и обниматься на прощание.
Надпись на транспаранте: «История — её рассказывают народы». Здесь и далее большие фото по клику.
На всякий случай, дисклеймер: я рассказываю то, что видел и слышал; так, как запомнил. Я могу ошибаться или что-то путать. Это частные заметки в личном блоге. В Чили я просто турист.
* * *
Предыстория, для тех кто совсем не в курсе:
1 октября этого года проезд в метро Сантьяго-де-Чили, столицы страны, подорожал на 30 чилийских песо ($0.04, 2.5 ₽), всего билет стоит 600-700 песо
спустя несколько дней в городе началась «кампания гражданского неповиновения»: сначала студенты, а потом и многие другие стали прорываться в метро не заплатив
к середине октября эти стычки у турникетов стали перерастать в массовые протесты, с экономическими (зарплаты-пенсии-образование-медицина) и политическими (новая конституция) требованиями
Чили до сих пор живёт по написанной при Пиночете ультра-правой конституции, и это проблема.
к 18 октября массовые протесты стали массовыми беспорядками: горят автобусы и поезда метро, в центре Сантьяго строят баррикады, бьют витрины и светофоры
19 октября президент Пиньера (правый, ооочень нелюбимый чилийскими левыми) вводит чрезвычайное положение и комендантский час, в Сантьяго входят войска
В прошлый раз комендантский час и войска в Сантьяго вводил Пиночет, кровавый диктатор и фашист. Чилийцы помнят.
21 октября на улицу вышли уже вообще все: манифестация на 1.2 млн человек в шестимиллионном Сантьяго — это каждый второй взрослый житель города; требуют новую конституцию и отставку Пиньеры
правительство уводит армию с улиц, выдвигает пакет «левых» реформ (пенсии, медстраховки, повышение налогов), начинает переговоры с оппозицией и возвращает прежнюю цену на проезд в метро
протесты продолжаются, но уже без таких масштабных разрушений
15 ноября правительство и оппозиция подписывают соглашение о новой конституции: первый референдум конституционного процесса назначен на 20 апреля. Всех основных целей (кроме отставки Пиньеры) революция достигла.
Не надо думать, что это «а, Латинская Америка, всё как всегда» — в Чили такого не было никогда. Вообще.
Но, так или иначе, я был уверен, что всё давно закончилось, и в свой декабрьский отпуск ехал спокойно. Не тут-то было…
* * *
В пятницу 20 декабря я прилетел в Сантьяго, закинул вещи в гостиницу и пошёл в город, имея целью 0) погулять 1) купить канцелярского скотча 2) пофотографировать цветы — потому что нельзя приехать из зимы в лето и не начать фотографировать цветы. Скотч добыл где-то в районе Plaza de Armas (купил у тётки, которая продавала упаковку для рождественских подарков — вообще-то это был её скотч, которым она подклеивала на коробках бантики и рюшечки, но она согласилась продать мне початый моток за две тысячи песо; обожаю такие квесты), покушал арбуза и собрался дальше, в городской парк на холме San Cristobal.
Сел на метро. Нужную мне станцию — Baquedano — поезд проследовал без остановки. Вышел на следующей, Bustamante — ну, почему бы нет, прогуляюсь ещё пятнадцать минут, Bustamante тоже парк. Маршрут — пройти через этот самый парк Bustamante, потом через площадь Baquedano, дальше через мост через реку Мапочо и на холм.
Иду по Bustamante. В парке тусуется молодёжь, весело майданит с национальным колоритом:
Граффити на крыше — «Новая конституция или ничего!». Опасная постановка вопроса, но за ребят я порадовался: пока что выходит что они получают конституцию. Иду дальше.
Подхожу к площади Бакедано. Там много народу, центр площади с памятником охраняют карабинерос (Carabineros de Chile — так называется местная полиция), и вообще их много, даже какая-то техника стоит.
И ещё как-то странно пахнет, но в целом — вроде бы ничего не происходит. Ну, здорово, попозже сюда ещё зайду, а сейчас перейду на ту сторону…
Херак! Включается водомёт, в людей на площади летят газовые шашки, оставляя в воздухе красивые дуги дыма, и все начинают драпать. Начинаю и я, но поздно: шашки оказываются передо мной и бежать надо через облако газа. Пока глаза ещё что-то видят, замечаю какая большая и красивая радуга получилась в брызгах водомёта…
Вечер переставал быть томным. Фотографирование цветочков откладывалось.
* * *
…нда. С полицейским газом я раньше не сталкивался (в Москве не в ходу, в Киеве в 2014 я майдана сторонился), и наглотался его явно больше чем следовало.
Вернулся в Бустаманте, прокашлялся, продрал глаза, утёр сопли. Кожу немилосердно жгло. Кто-то побрызгал мне в лицо не знаю толком чем (но жжение унялось): «держись, братишка! тебе бы платок». Огляделся.
Часть публики вокруг была в респираторах, а многие ещё и в плавательных масках, из остальных у большинства был шарф или шейный платок, который можно натянуть на рот и нос. Как я умудрился не заметить этого, когда подходил? Особо хороши были тётушки лет сорока в очках для бассейна, очень душевно выглядели.
А обстановка была какая-то странная. После газовой атаки все снова стали вести себя совершенно спокойно: полиция стоит, протестующие (а из случайных прохожих там был, похоже, я один) прогуливаются по парку, друг к другу индифферентны. Большая часть карабинерос на площади, но есть и группки в парке — кто просто стоит, кто что-то там охраняет. Манифестанты на них как будто бы не обращают особого внимания.
Время от времени какая-то из группок карабинерос начинает пулять по людям шашками с газом. Те в ответ орут: «Пидоры!!!» (…нет, ну а кто они после такого?) и разбегаются. Потом ветер растворяет облако газа, и всё возвращается на круги своя. Происходят эти мини-атаки разрозненно, хаотично и как-то… немотивированно. Зачем? Чтобы что?
Задумался о том, что мне, собственно, делать. Снаряжения «беззбройного протестувальника» у меня при себе не было, а был рюкзак с аккордеоном и канцелярский скотч в кармане: я же цветочки фотографировать шёл, а не на войну. С другой стороны — когда ещё такого увидишь? Тем более что «чилийское пробуждение» я в целом поддерживаю. Ну, значит надо остаться и досмотреть.
* * *
Воевали, судя по всему, на всех примыкающих к Бакедано улицах, и я решил сходить куда-нибудь ещё. От Бустаманте через переулок прошёл к проспекту Викунья-Маккена. Навстречу мне пронеслась группа драпающих протестующих, на выходе мелькнули водомёты. Чуть подождал, и вышел на проспект.
Его, похоже, только что «зачистили». Фронт уже прошёл, и проспект был почти пуст — только стояла кое-где полицейская техника и пробирались по стеночке рыцари-крестоносцы медики-волонтёры эпичнейшего вида.
Про рыцарей я думал что пошутил, но оказалось что нет: позже мне рассказали, что значительная часть этих добровольческих медбригад — исторические реконструкторы и есть. Основным лагерем они стояли по ту сторону реки, а здесь, на Викунья-Маккена, у был мини-штаб:
Прошёлся по пустому проспекту и я, фотографируя по дороге полицию. Полиции на меня было всё равно.
Собственно, полное отсуствие винтилова — наверное, самая удивительная для меня черта всей этой движухи. Карабинерос не пытались никого задержать, ну или хотя бы побить, как это принято у нас. Почему — я не знаю, но гипотеза моя такая:
Чили — демократическое правовое государство, плюс-минус. Если манифестантов задерживать, то что с ними делать дальше? Отвозить в участок и отпускать? Неэффективно, и нет в Чили такого закона, чтобы людей просто так на улице ловить и по городу на автозаках катать. Отвозить в участок и сажать/штрафовать? Но в Чили есть суд, и наловив триста манифестантов, полиции придётся пойти на триста судов, каждый из которых станет событием, и которые они далеко не факт что выиграют: люди же просто были на площади, ничего такого не делали. Петь песни и стучать камнем о камень в Чили не запрещено. Отвозить в участок и сажать без суда и следствия? Пробовали: это называется «военное положение», и президент Пиньера уже наверное десять раз пожалел, что попытался его ввести. Вот и остаётся травить дустом и поливать из водомётов, в надежде что разойдутся сами…
Прошёл по проспекту ближе к площади. Там стало ещё страннее: полиция героически охраняла пятачок вокруг памятника, вокруг него по кругу ездил водомёт и иногда кого-нибудь поливал. На хвосте у него, ровно по тому же кругу, каталась колонна велосипедистов в респираторах (!), и протестовала. Иногда летали газовые шашки, но если знать что они летают — под них можно почти не попадать. Настроение на площади было приподнятое, люди запевали эль пуэбло унидо, венсеремос и какие-то более новые, мне неизвестные революционные песни.
Протестующие были более-менее перемешаны с полицией, и друг к другу относились всё так же индифферентно. В какой-то момент катающийся по кругу водомёт остановился и стал поливать навесом во все стороны, а кто-то включил не то из автомобиля, не то из карманной колонки весёлый музон, и публика вокруг водомёта начала под него весело колбаситься: при наличии респиратора и маски газ не так страшен, а быть политым водомётом в +35 — скорее бонус.
Кстати, холм на заднем плане на фото — тот самый Cerro San Cristobal, куда я шёл, но не смог дойти.
Но главная форма протеста — шум: ритмично стучать чем-нибудь о что-нибудь, или хлопать, или свистеть в свисток. «Мы здесь и мы не уйдём». Громко, сильно, мощно, это вам не лозунги скандировать.
Кое-кто успел и подсуетиться: на площади было несколько торговок платками и масками. «Платки, платки, платооочки! Платки по тысяче!». Я решил прикупить себе один, и в момент передачи денег в нашу сторону стал бить водомёт. Отдавал эту тысячу (€1.20, 85 ₽) я уже на бегу, и судя по тому как флегматично и по-деловому эта тётка провела транзакцию — торговать на бегу под газом и водомётами ей далеко не впервой :)
Потусовавшись там какое-то время и опять нахлебавшись газа (мокрый платок помогал, но не совсем), решил пойти отдохнуть. Рядом был ещё один сквер, Сан-Борха, который напрямую к Бакедано не примыкал, ушёл туда. И действительно: там шла мирная жизнь. По газонам носились собаки, на спортплощадке кто-то учился кататься на роликовых коньках, на парковой сцене репетировала танцы молодёжь. А на фоне ухали выстрелы из газовых ружей, выли сирены скорых, доносился ритмичный стук протестующих и едко пахло…
* * *
На выходе из Сан-Борха увидел, что окрестности наводнены полицией. Много техники — и новой-чистенькой, и сильно побитой камнями, какие-то перемещения отрядов полиции. Что-то затевалось.
Попытался пройти к Бакедано дворами, и тут на меня впервые обратили внимание карабинерос: «Сеньор, вы куда?». А я что, я гуляю. «Ааа, турист… Вам туда не надо, там протесты, идите в другую сторону». Другая сторона — это было обратно на проспект Викунья-Маккена.
Это оказался очень плохой совет: на проспекте стало куда жарче чем было. Издалека было видно, что манифестанты заняли всю площадь Бакедано (и памятник тоже!), карабинерос обороняли вход на проспект: ставили завесу из своего газа, били из водомётов на поражение, но всё равно понемногу отступали. В них летели камни.
* * *
Вот примерно в этом месте у переевших путинской пропаганды обычно начинается: «ко-ко-ко! да как они посмели! камнями! в ПОЛИЦИЮ! да их за это посадить мало! печень об асфальт, морду в кровавую кашу нелюдям!!!!11».
Ещё раз: схватку начали не манифестанты, схватку начала полиция. Два часа полиция поливала людей из водомётов и стреляла по ним газовыми снарядами. Газовый снаряд выглядит так:
Это металлическая чушка, из которой идёт дым. Если его вдохнуть — ты начинаешь пытаться выкашлять лёгкие, если попадёт на кожу — будет больно жечь, попадёт в глаза — перестанешь видеть. Потом пройдёт, но это потом. Чушки эти тяжёлые — стрелять ими, думаю, предполагается под ноги, но полиция частенько бьёт «навесом», чтобы подальше летало, и если такая попадёт по кумполу — мало не покажется. Мне одна прилетела точно между спиной и рюкзаком и там застряла — на двадцать сантиметров бы выше, и может лечился бы сейчас от травмы черепа (а так — обожгло газом спину, и рюкзак воняет теперь). Вы думаете, псы-рыцари медики-волонтёры там зачем дежурят?
Два часа полиция кидалась вот этим вот по людям, которые вообще ничего плохого не делали, прежде чем те начали кидаться в ответ. Ангельское терпение у товарищей манифестантов, вот что я скажу.
* * *
В полицию летели камни. Я, тем временем, оказался «по ту сторону» линии фронта, за спиной у полиции. Они отступали, фронт приближался. По газетному киоску, за которым я прятался, уже начало «прилетать». «Интересное время чтобы быть туристом в Сантьяго! Я думал у вас уже всё кончилось, а оно вон как…», говорю какому-то манифестанту, который прятался там же. «Это по телеку говорят что всё кончилось! А мы всё ещё здесь».
На площади кто-то включил через мощные колонки El derecho de vivir en paz — «Право жить мирно» Виктора Хары. Нежная, поначалу почти колыбельная — встав фоном к боевым действиям, она вдруг сделала из них грустный документальный фильм. Это старая антивоенная песня, написана ещё про Вьетнам, и её переделка про Чили стала, наверное, главным гимном этой революции — но замученный и убитый пиночетовцами в 1973 Хара её уже не споёт…
Иногда, для разнообразия и праздничного настроения, вместо камней прилетали новогодние салюты. Против одетой в riot gear полиции — не самая опасная штука, наверное, но уж очень внушительная: взрывается громко, ярко, сразу везде и в несколько этапов. Манифестантам всех стран мира на заметку. Но у меня-то riot gear не было…
Надо было валить. Со стороны Бакедано шла война, из переулков со стороны Бустаманте кто-то драпал, со стороны Ранкагуа тоже стали летать газовые шашки. В какой-то момент через проспект поехали скорые, и обстрел ненадолго прекратился — я, пользуясь моментом, сдристнул за угол и двинул в единственном безопасном направлении: обратно через Сан-Борха к Аламеде (a.k.a. проспект О’Хиггинса).
Этот кусок Аламеды был захвачен манифестантами, было людно, весело и никаких газовых шашек. Увы, на праздник я опоздал: буквально через пару минут где-то ближе к Бакедано полиция пошла в атаку, и проспект побежал.
По улице волной шло: «к ля-монеда! все к ля-монеда!». Идти штурмовать президентский дворец в мои планы на вечер не входило (тем более что сил у манифестантов на это явно не хватило бы), так что я свернул в переулок и отправился уже наконец обратно в отель. За окном отеля было так:
Воздух пах полицейским газом.
* * *
Если уж начистоту, то конкретно сейчас протест в Чили поддерживают далеко не все: даже среди тех, кто выходил на улицу в октябре-ноябре, многие не считают нужным продолжать. Тот главный и единственный вопрос, который нельзя было решить никак, кроме как уличной революцей — уже решён: новая конституция будет — если большинство её захочет. Будет не завтра, процесс долгий: поправить нынешнюю; провести референдум про то, нужна ли новая; провести выборы в конституционную ассамблею; созвать её; дождаться пока та разработает новый текст; принять его на ещё одном референдуме… Но — будет.
Сейчас же манифестанты хотят довольно разных вещей. Кто-то — просто побузить; кто-то не верит ни в какие обещания политиков (в том числе и про референдумы) и пытается доделать революцию; у кого-то есть конкретные требования — но требования те необязательно популярны или хороши. Отставка Пиньеры? Камон, это частный вопрос: через два года выборы, будет вам отставка, два срока подряд в Чили быть президентом нельзя. Расследование преступлений полиции во время протестов? Хорошо бы, но в масштабе исторического процесса — не очень важно. Квота для женщин в конституционной ассамблее? Но у женщин на любых выборах и так есть квота в 50% голосов избирателей, они сами могут решить как ей распорядиться. Квота для индейцев мапуче в конституционной ассамблее? Вот только не хватало начать измерять линейкой черепа и выяснять, кто тут мапуче, а кто нет. И это «реалистичные» требования — а ещё есть коммунисты с запретом частной собственности, веганы с запретом молока и мяса, антиглобалисты с запретом международной торговли и чёрт знает кто ещё.
Сил на то, чтобы перевернуть ситуацию ещё раз, у всей этой компании, похоже, нет. Оно может и к лучшему: политика лучше войны, а компромисс лучше бескомпромиссности. Повторения истории с сотником Парасюком и его пламенной речью на майдане, которая развалила с трудом найденный политиками компромисс и покатила страну в тартарары — не будет.
Но это хорошо что эти протесты есть. Правительство их явно боится, а значит — во избежание эскалации — достигнутые с оппозицией соглашения выполняться будут, и ситуация с «минскими договорённостями» — компромисс, следовать которому стороны не считают нужным — здесь тоже не повторится.
На то и щука в речке, чтобы карась не дремал.
* * *
Помимо новой конституции, наследием «революции тридцати песо» (вы же помните с чего всё началось? с повышения цены билета на метро на 2 р. 50 коп.) является исписанный революционными граффити город. Исписан он весь, полностью: в центре поплотнее, в богатых пригородах вроде Лас-Кондес — пожиже, но весь, и закрасить это быстро получится вряд ли. Обычно пишут что-то стандартное: «нет насилию», «государство убивает», «новая конституция», «Пиньеру в отставку», «#ЧилиПроснувшийся», «ACAB» или что-нибудь в этом роде. Но бывает и хорошо:
В парке вдоль набережной Мапочо, тоже примыкающем к Бакедано, всем барельефам пририсованы платки от газа.
Там же, на мусорной урне: «спасибо, первая линия»
Там же: скульптурная группа, изображающая хрен знает что, превращена в скульптурную группу, изображающую манифестантов. А что, похоже.
На мемориале какая-разница-чему в парке с другой стороны от площади: «Это был не мир, это было молчание». Ответ всем обывателям (и выдающим себя за таковых пропагандистам) на «ну чё вы вот это всё начали? мирно же жили!».
«Виктор жив». Хара, не Цой.
«Мы — новость, (но) мы не остановимся, пока не станем историей». Похоже что удалось.
* * *
На следующий день, в субботу, я был занят другим, но вечером воскресенья, когда чуть спала жара, пошёл искать приключений уже целенаправленно.
Я не нашёл их. На площади было малолюдно, несколько разрозненных группок манифестантов — несколько десятков человек, не больше — ритмично стучали камнями по перилам заваленных грунтом входов в метро. Проезжающие машины сигналили им в поддержку — и друг другу, пытаясь разъехаться на площади, где не горели фонари и были побиты все светофоры. Зазывала клиентов всё та же торговка платками: «панюэлос! панюэлос! панюэлос пор лука!». Немногочисленные карабинерос охраняли исписанного лозунгами и заляпанного краской генерала Бакедано (и чего он им всем сдался?). Кто-то фотографировался у ещё более заляпанного водомёта, показывая ему фак. Темнело.
* * *
Ещё спустя неделю (да, этот пост долго лежал в черновиках) я, уже будучи в Аргентине, включил в гостинице чилийский телеканал — TV Chile, государственный. Шли новости: в Сантьяго протестовали. Там же и, скорее всего, те же. Диктор долго рассказывал про «ataques violentes» со стороны манифестантов — но о том, чего же эти манифестанты хотят, или о том, какая активность полиции предшествовала этим «ataques», почему-то умолчал.
«…посадку на самолёт в солнечную Аргентину объявят уже совсем скоро, там будет тепло и хорошо, а после неё начнётся совсем другая жизнь», писал я год назад. Впереди был отпуск, а за ним — переезд эмиграция.
И вот, я прожил в Нидерландах год.
Удивительно, но поменяв всё — работу, круг общения, страну проживания — я на самом деле не поменял почти ничего. Жизнь на новом месте получилась примерно такой же, как была — в деталях всё вроде бы как другое, но по-крупному нет. OH SHI~
Тем не менее, годом я очень доволен.
Я и раньше жил неплохо — а теперь, выходит, живу так же, но лучше. Раньше снимал квартирку в центре, и теперь снимаю в центре — но теперь со свежим ремонтом, гостиной и посудомоечной машиной. Ходил на работу пешком, и теперь хожу пешком — но не по пыльной Москве, а вдоль канальчиков Амстердама. Играл на гармошке, и теперь играю на гармошке — но теперь есть где и с кем играть. Писал на перле, и теперь пишу на перле — но и платят больше, и маргиналом за экзотический язык больше не считают. Частенько кирял вечерами (увы), и теперь частенько — но реже, и не киряю, а дую, отчего наутро не кошки во рту, а довольство жизнью и умиротворённость. Хорошо!
Только MLP-клубу Яндекса равноценной замены нет. Ребята, очень я по вам скучаю!
* * *
Собственно да, ирландская гармошка. Наконец начал снова регулярно заниматься — не так, как в первые годы, но значительно интенсивнее, чем раньше, и без больших перерывов. По логам выходит, что за этот год я отзанимался чистого времени больше, чем за предыдущие два.
Результаты не заставили ждать: вернулась и былая лёгкость в пальцах, и репертуар, и желание продолжать. Но главное: вокруг же много сейшнов!
Одна из вещей, которые меня беспокоили при переезде — то, что из очень большого города я переезжаю в относительно маленький. После пятнадцатимиллионной Москвы почти любой город не кажется слишком уж большим, а восьмисоттысячный Амстердам — так и просто крошечный…
Так, да не так. Амстердам и правда невелик, но входит в «полицентричную агломерацию» Randstad в центре страны — вместе с Роттердамом, Гаагой, Утрехтом и десятками городков поменьше. В ней проживает около 8 млн человек, она хорошо провязана общественным транспортом (о, как прекрасен здесь общественный транспорт!) и культурно функционирует как единое целое.
То есть, если тебе чем-то не по душе сейшн в Амстердаме (а для меня он быстроват и сложноват), или просто хочется разнообразия — ничто не мешает тебе ездить сейшнить в Гаагу, Утрехт, Хаарлем, Дельфт или Алкмаар, дорога вряд ли займёт больше часа. Я и езжу.
Амстердамский сейшн по воскресеньям — быстрый, «для туристов». Амстердамский по средам — песенный. В Алкмааре — «slow session», но продвинутые музыканты тоже ходят. В Хаарлеме один песенный и один совсем-медленный. В Утрехте быстрый молодёжный, с репертуаром попроще чем в Амстердаме. В Гааге «дедовский» — не такой быстрый, но чуваки знают ну очень много тюнов. Выбирай на вкус!
Децентрализованность эта, кстати, не ограничивается только Рандстатом или только ирландской музыкой: поскольку в стране нет какой-то одной точки, вокруг которой всё вертится (даже вопрос «где у Нидерландов столица?» довольно философский) — всякого рода активности могут происходить вообще где угодно. Скажем, нидерландский MLP-клуб с весны (когда я их нашёл) и по сегодняшний день успел организовать мероприятия в: Deurne, Wijk-aan-Zee, Drachten (неподалёку от), Zeist — какие-то почти случайные точки на карте страны. Это не считая предсказуемых Роттердама и Гааги. Следующие два запланированы в Дордрехте и в Арнхеме — я ещё даже не знаю где это, но наверное приеду, и все приедут. Если на наши реалии — это как назначать мероприятия вместо центра Москвы где-нибудь в Коломне, Чехове или Орехово-Зуево — что-то странное и слабопредставимое, но почему нет-то?
Впрочем, про местный MLP-клуб я ещё напишу.
И ещё отличительная черта здешней «ирландской» сцены: у нас самые взрослые из тех, кто продолжают играть сейчас, начинали в ранних двухтысячных, им лет по сорок. В Нидерландах же эта музыка появилась почти сразу после ирландского folk revival, и поколений за полвека сменилось много — есть молодёжь, есть люди средних лет, есть седовласые деды, а бывает и что проскакивает что-нибудь вроде «очень много лет это сейшн вёл N, но потом он умер и его заменила M, но несколько лет назад и ей уже стало тяжело, и тогда вести стал я».
Игорь Б., ты там как, чувствуешь масштаб открывающейся перед тобой исторической перспективы? :)
* * *
В работе перемен тоже мало. Та часть Букинга, где мне повезло приземлиться — Core Infra — удивительно похожа на Яндекс каким я его знаю. Труба тут пониже и дым пожиже, конечно, но в целом…
Вместо C++ тут Java; вместо Логброкера, Ытя и рантайм-клауда — Kafka, Hadoop и B.Platform; Perl и Python поменяны местами (в Яндексе над немногочисленными перловиками насмехаются, потому что они маргиналы которые пишут не на питоне, в Букинге — наоборот); вместо RB — гитлаб; вместо стучалки — Workspace; вместо этушки — Workplace; вместо ячана — Blind; вместо Яндекс.Почты и Яндекс.Календаря — ГМейл и Гугл-календарь; etc, etc…
Но хотя запчасти все другие, жизнь в целом, которая из этих других запчастей строится — на удивление та же самая. И задачи те же, и проблемы те же, и люди вокруг точно такие же, разве что по-русски не все говорят. После двенадцати лет в уютном яндекс.мирке я, признаться, побаивался холодного и жестокого мира внешнего, но в итоге — оказался там же где был. «У вас там ботанический сад: сидят посреди горшков с травой ботаники и чего-то ботанят» — так съязвил про кор-инфру кто-то из фронтэнда. Про знакомые мне части Яндекса, в приниципе, тоже можно было так пошутить.
Удобно, что скажешь. И да, пост «как работается в Букинге» я задолжал и тоже когда-нибудь напишу.
* * *
Продолжаю регулярно путешествовать — уже два года как каждый месяц я обязательно куда-нибудь выбираюсь. Пять новых стран, четыре новых метрополитена: Брюссель, Франкфурт, Бонн, Кёльн. Я же уже был раньше в Брюсселе, как я умудрился не спуститься в метро в тот раз?
Оно пожалуй достойно отдельного поста, но я его не написал, так что пусть будет здесь: самое яркое впечатление от поездок за этот год — городок Шенген на стыке Франции, Германии и Люксембурга — тот самый, в честь которого называются соглашение и визы. Вот так выглядит там граница Германии и Франции: фото. Слева немецкий асфальт, справа французский. Так должны выглядеть все границы мира.
Правда, путешествовать именно «каждый месяц» — недешёвое удовольствие (особенно в этих краях, где ночных поездов нет, а гостиницы дороги), и скорее всего в следующем году с этим придётся подвязать. Эх!
* * *
Собственно, да: в этом году я наконец узнал, куда я деваю деньги.
Я по натуре транжира, и сколько бы денег мне в руки ни попало — все утекают сквозь пальцы неизвестно куда. Я немало зарабатываю, но не имею накоплений, и единственным успешным способом аккумулировать какой-то капитал для меня оказалось взять ипотеку — которую хочешь не хочешь, а отдавать надо. Нездоровая ситуация, верно?
Что ж, как говорят в Яндексе — «прежде чем что-то улучшать, надо научиться это измерять». Поставил я себе программку GnuCash (сам пользуюсь и доволен, но вам не рекомендую — юзер-экспириенс соотвествует названию), разобрался как выгружать выписку по счёту в машино-читаемом виде и год дисциплинированно вёл бухгалтерию. И сейчас у меня перед глазами довольно подробная разбивка годовых трат на категории.
Результаты довольно неожиданные. Например, я думал что почти все «лишние» деньги у меня уходят на путешествия — это оказалось совершенно не так. Или, скажем, я не знал, что еда — крупная и заметная статья расходов: оказывается, не готовить дома — это дорого. И много ещё чего я узнал, чего раньше не знал про собственные финансы, но рассказывать в журнале не готов.
Первый пункт плана, про «измерять», выполнен — посмотрим, дойдёт ли дело до второго, про «улучшать».
* * *
В целом, «улучшать» — это видимо и есть главный план на следующий год, раз с «поменять» ничего не получилось. Время собирать камни.
Ну а пока — поменяв всё, я не поменял ничего: раньше эти посты я начинал писать в аэроэкспрессе в Шереметьево, теперь — в интерсити до Схипхола, но цель прежняя: через час большая железная птица улетит туда, где тепло и хорошо, и я с ней. В Сантьяго завтра +30 и солнечно, завидуйте!
tl;dr Мой новый адрес: Berenstraat 13-D, Amsterdam 1016GG, the Netherlands. Пишите письма.
…давным-давно, когда у меня появился первый мобильник, я занёс в телефонную книжку номер станционарного домашнего телефона как «Дом». Через несколько лет мы переехали, и станционарый номер в новой квартире я записал как «Дом-2» — он уже тогда был мемом, было забавно. Так и повелось, все свои следующие адреса я нумеровал. Этот — седьмой.
Обычно у переезжающих в Амстердам ситуация такая: они жили в каком-нибудь Петербурге, Буэнос-Айресе или Александрии-Египетской, ездили там на работу по полтора часа на маршрутке с пересадкой на метро — и по переезду в Нидерланды обнаруживают, что расстояния здесь совсем другие и за полтора часа страну можно проехать целиком, а маршруток тут нет вовсе. Они на радостях снимают первую попавшуюся квартиру, минутах эдак в сорока от работы на трамвае, и считают что поселились очень хорошо.
Но я, увы, и в Москве был устроен неплохо :) От офиса Яндекса я жил в получасе пешком по тихим зелёным улочкам, в метро порой не спускался неделями, и частенько думал о том, что рано или поздно эта халява закончится — за ту квартиру я платил сильно ниже рынка, а снять там же, но по рынку — мог и не потянуть. Но она как-то всё не заканчивалась, и я привык считать, что так и должно быть.
Так что и в Амстердаме я себе искал такое жильё, чтобы:
— до работы было не больше получаса пешком или на велосипеде
— нормальная звукоизоляция, чтобы можно было играть на гармошке
— и чтобы было светло в квартире, и потолки высокие.
И оказалось, что требования эти — несовместные. Даже если есть деньги (а у меня были), квартир таких просто нет.
Чтобы до работы за полчаса и без транспорта — это нужно жить в центре. Центр Амстердама был застроен весь ещё сто лет назад, а самый центр — триста-четыреста, и теперь объявлен всемирным наследием. Все эти старинные дома до сих пор жилые и, в общем-то, вполне благоустроенные, и нет никакой проблемы снять себе жутко романтичный двухсотлетный чердак с видом на канал, но…
Увы, в таких домах — деревянные перекрытия. Звукоизоляция там не то что плохая — её нет вообще. Ещё там нет теплоизоляции (а отопление по счётчику) и часто есть сырость и мыши — но это как-то можно пережить, а вот что на гармошке нельзя играть — это deal breaker.
Окей, то есть нужно современное здание, 1970х или позже. Их мало, но есть — чуть подальше от центра, где уже не всемирное наследие, за некоторыми старыми фасадами дома на самом деле перестроены, а кое-где (и в наследии тоже) бывают и полностью новые здания — с фасадами в том же стиле, что старые, поэтому вы не обращали внимания, когда здесь прогуливались туристами. Ок, неплохо, но тут всплывает проблема по следующему пункту:
Во-первых, не то что высоких — хотя бы нормальных по нашим меркам потолков в центре Амстердама почему-то нет. Даже в полностью новых зданиях XXI века постройки. Три метра? Ха! 2.6, а чаще 2.5, как в хрущёвке. До потолка можно достать рукой. Я и достаю везде.
Во-вторых…
Наши столичные младоурбанисты в последние годы очень любят гнать на советские СНИПы, и особенно на советские нормы инсоляции: мол, из-за них не получается красивой европейской квартальной застройки, а получаются советские микрорайоны. Ну что вам сказать…
Поглядел я на эту квартальную застройку, ох поглядел. Наверное, подальше от центра ситуация лучше, но там, где рисунок улиц прочерчен 350 лет назад и с тех пор не менялся, с инсоляцией полный швах: если окно не выходит на канал или одну из редких широких улиц, то света в квартире не будет. Не солнечного, а просто никакого. Узкие улицы, дворы-колодцы, сплошная застройка — как в Петербурге, только гораздо плотнее. К тому же, типичная небольшая квартира будет не «вдоль» стенки дома, а «поперёк» — гостиная с окном на улицу, узкий длинный коридор, спальня с окном во двор. Оба окна смотрят в окна соседей, кухня ровно посередине квартиры, вечные сумерки даже в солнечный день, бестолковая какая-то планировка — метраж вроде большой, а места нет…
В общем, пункт про потолки и свет пришлось откинуть. Но легче не стало.
Амстердам — город совсем небольшой, и желающих в нём жить — больше, чем квартир. Поэтому, несмотря на бешеные цены, рынок аренды в нём очень жёсткий.
Квартиры появляются на сайтах вроде funda.nl или pararius.com, и на них можно подавать заявки на просмотр — напрямую или через своего агента. Спустя пару дней после того, как квартира выставлена, случаются просмотры — в течение дня или двух все записавшиеся приходят и смотрят. После этого, если ты эту квартиру хочешь, нужно прислать агенту хозяев «оффер» — письмо с рассказом о том, кто ты (копия паспорта и рабочего контракта прилагаются) и что ты за эту квартиру предлагаешь — сумма, тип контракта. Можно предложить меньше, чем указано в объявлении о сдаче, можно больше — фактически, закрытый аукцион. Оффер — это юридически значимый документ, отправить два сразу тебе не разрешит твой агент, а если у тебя нет агента — ты рискуешь тем, что оба будут приняты и ты, по идее, будешь обязан снять обе квартиры. Дальше агент хозяев сутки-двое ждёт офферов, передаёт их хозяевам, и те выбирают себе жильца. Те могут провести с выбранным жильцом что-то вроде собеседования, но чаще просто смотрят на присланные документы.
На практике это всё обозначает вот что:
— квартиры уходят очень быстро, больше трёх-четырёх дней на рынке не держится почти ни одна
— принимать решение о том, готов ли ты снять эту квартиру, нужно в течение двух-трёх часов после просмотра, на следующий день она может уйти
— после отправки оффера и пока хозяева не определились других офферов ты отправлять не можешь, и все другие клёвые квартиры, что ты в это время смотришь, гарантированно уйдут
— если квартира хороша, то твой оффер — наверняка не единственный, и шансов что его не примут — больше, чем что примут
Я посылал пять офферов: по одному не прошёл собеседование (хозяйка очень пеклась насчёт шума), по одному просто получил отказ (выбрали не меня), два отозвал сам — один потому что хозяева прислали контр-оффер, который фактически повышал цену до уж совсем нерыночной, один потому что хозяева неделю не могли определиться, и на последний, пятый получил контр-оффер с другим типом контракта, который в итоге и принял.
Тип контракта у меня самый скверный из возможных здесь — Model C, на год без права разрыва с моей стороны и без автоматического продления (т.е. в следующем году с хозяевами нужно будет договариваться заново). Тем не менее, это заведомо лучше даже самого лучшего контракта Москве — контракт полностью «белый», разорвать его досрочно не может и хозяин тоже, а на его срок действия я могу получить (и уже получил) амстердамскую прописку.
Московской прописки у меня с недавних пор нет (перепрописался в области), зато есть амстердамская. Ок размен, я считаю.
В полтора месяца беготни, двадцать две просмотренных квартиры и €1750 в месяц не считая ЖКХ мне обошёлся Дом-7. Недёшево жить в центре Амстердама, ох недёшево…
Но оно того стоит. Такая же квартира, но в сорока минутах на трамвае, обошлась бы мне где-то в €1200-1300 — т.е. я переплачиваю €500 в месяц только за место. Некисло, но, во-первых, эти деньги у меня пока есть. А во-вторых…
Постройте на гугл-картах маршрут от Berenstraat 13 до Vijzelstraat 68, или Nieuwe Weteringstraat 26, или Amstelstraat 16 — это офисы Букинга — и пройдитесь по этим маршрутам на 3d-панорамах. Люди кучу денег платят просто чтобы приехать и увидеть это всё, а я тут на работу хожу. Аж не верится.
Было до работы полчаса по тихим зелёным улочкам — стало пятнадцать минут вдоль каналов Амстердама. Тоже ничего так разменялся.
Вряд ли я задержусь в этой квартире больше чем на год-два — если я останусь в Нидерландах надолго, то снимать, и тем более снимать в центре — плохая идея, но я рад, что мой первый адрес здесь оказался вот таким.
Berenstraat — это, видимо, «медвежья улица» (соседняя Wolvenstraat как бы намекает), но я предпочитаю считать, что это тот Beren, который Берен из дома Беора, выкравший Сильмарилл из короны Моргота. А даже если и нет — где ещё русскому жить, как не на Медвежьей?
Пишите письма, а если будете в этих краях — то и заходите в гости. Ничего не обещаю (чур без предупреждения не являться), но скорее всего буду гостям рад.
В Формосе я задержался всего на несколько часов, и теперь жалею: чистый, милый, ухоженный городок — по любой мерке хорош, а на контрасте с бедным, разбитым и засранным Парагваем, откуда я тогда приехал — просто центр цивилизации.
Там довелось пообедать с Хуаном. Он психолог, работает на двух работах — на государство и частная практика. Спросил — где зарабатыывешь больше? «Это очень нетипично для Аргентины, но здесь, в провинции Формоса, выгоднее быть empleado público, бюджетным работником: в нашей провинции мало людей и много природных ресурсов, добычей которых занимаются компании, принадлежащие региональному правительству. Поэтому здесь очень хорошо платят в госсекторе — местными деньгами, не деньгами из столицы! Но частную практику я всё равно держу, так лучше.»
Деньги те и правда видны. Не то чтобы прямо бросались в глаза, как в Москве, но Формоса явно ухоженнее, чем в среднем по Аргентине, и Хуан этим очень горд.
И параллельно с этим он понарассказывал, как в провинции десятилетиями не меняется власть. Как губернатор платит тем, кто выдвинется на выборах против него, потому что без соперников избираться нельзя, а за свои деньги против него ходить не надо никому. Как какие-то предприятия принадлежат региональному правительству, а какие-то — зятьям-сватьям членов правительства. Как не шибко-то есть в Формосе независимой от регионального правительства прессы…
Где-то я всё это уже видел. Похоже, когда всё бабло у государства, оно везде получается одинаковым. И, наверное, я так же амбивалентно рассказываю про Россию, когда спрашивают.
Но беседу пришлось прервать: надо было бежать на автобус в Резистенсию.
В Ресистенсии остановился у Камилы — новичка в каучсёрфинге: я был третьим её гостем, и первым из «настоящей» заграницы, а не соседних Чили и Уругвая.
Я уже как-то писал про то, что когда ты путешествуешь по очень далёким краям, ты для людей не просто какой-то чувак, ты — «эль русо»: часто первый и, возможно, последний русский, которого они видят в своей жизни. От этого происходят кое-какие бонусы (всем интересно на тебя посмотреть и с тобой поговорить), но и ответственность немалая: по тебе будет судить о всех русских вообще.
Вот так было и здесь. Камиле было искренне интересно на меня поглядеть и со мной поговорить, и она, похоже, решила показать такую достопримечательность всем своим друзьям и родственникам: за три дня мы побывали в четырёх, кажется, домах и компаниях. Весело, но монотематично: на четвёртый раз даже Камила расхохоталась, когда хозяева первым делом спросили меня про русские морозы :)
В какой-то момент я съехидничал и спросил — кому, мол, ещё покажешь «эль русо сальвахе», дикого русского? Посмеялись, а потом она задумалась и выдала: «про тебя может и думают, что ты дикий русский с холодного севера, но что интересно думают соседи про меня? Ко мне в этом месяце уже третий мужик вечером приходит и не уходит до утра!..»
Хм. Есть, есть плюсы у нынешнего московского пренебрежения делами ближнего своего: мне за все годы вписывания каучсёрферов и в голову такое не приходило.
Больше всего Камила любит готовить, и имеет с этого неожиданный доход: она торгует кастрюлями! Есть, оказывается, в латинской Америке компания, которая производит кухонную утварь и реализует её MLM-схемой — Essen, и вот Камила этим MLM вместо работы и занимается. Я осторожно заметил — мол, как здорово, что тебе удаётся быть в плюсе! А то я знаю немало женщин, которые вляпывались в MLM-торговлю Avon’ом, Орифлеймом и прочим гербалайфом, и все до единой на этом теряли, а не зарабатывали. «О нет, Essen совсем не такие: Avon и подобные платят распространителям не деньгами, а скидками на продукцию, которую те могут перепродать дороже и на этом заработать — но чаще не могут. А от Essen я получаю комиссию за каждую проданную кастрюлю — вбелую, на банковский счёт — и за каждую, которую продали девочки из моей сети.» Двух из этих девочек я потом видел на вечеринке, и спросил — Камила ваша начальница, да? «Нет! Она наш лидер!».
Спросил у Камилы, сколько она так зарабатывает. Та назвала цифру за прошлый месяц, и это была почти моя московская зарплата: оно и в Москве очень неплохо, а в аргентинской провинции при сильно подешевевшем песо — просто фантастика. Оказываются, бывают на свете и нормальные MLM’ы.
Кастрюли, говорят, и правда хороши: неделю спустя я рассказывал это всё Татьяне и Пабло, теперь уже давним моим друзьям из Буэнос-Айреса, и Таня подтвердила: «Эссен — лучшие кастрюли, которые можно добыть в этой части света! Они очень дорогие, но я недавно себе купила одну — потому что у моей мамы такая есть, подарена тридцать лет назад на свадьбу — и до сих пор как новая. Очень хорошие кастрюли.»
Ещё в Ресистенсии меня звали к себе Густаво и Андре, двое ребят с каким-то сумасшедшим числом отзывов в профиле: они вписывают путешественников годами, и счётчик подбирается к четвёртой сотне. Я к тому времени уже принял приглашение Камилы и был вынужден отказать, но они позвали нас обоих пообедать.
Отлично посидели, ну и было конечно приятно побыть в компании тех, кому я не первый виденный русский в жизни. Обычно в Южной Америке меня расспрашивают про русские морозы, а они, наоборот, мне про них рассказали: их угораздило приехать в Москву в январе в -26С. «Мы передвигались по городу короткими перебежками! Тщательно планировали перемещения, чтобы не быть на улице больше десяти минут! Очень, очень холодно.». Я потом посмотрел фотографии — ну да, в январскую Москву они приехали в осенних курточках :)
Ещё рассказывали, что на них в московском метро всегда все глазели. «Почему? Они догадались что мы геи? Мы старались ничем себя не выдавать!» — нет, говорю, они догадались, что вы иностранцы. «Как? По лицам?» — нет, по поведению! Иностранцы всегда себя ведут немножко не так, как мы, и хотя немногие смогут пояснить, в чём разница, её почти все видят.
Спрашивали про гонения на гомосексуалистов в России. В мире очень распространён миф о том, что в России если кто-то узнает, что ты гей, то тебя посадят в тюрьму. Уж не знаю, откуда растут ноги — из старых советских законов, или из нынешнего, про штрафы за пропаганду среди несовершеннолетних — но миф стойкий, я его где только не слышал. Приходится разъяснять — нет, это неправда: Россия хоть и не Нидерланды, но и далеко не Саудовская Аравия: хотя однополых браков в России нет, а пропаганда среди несовершеннолетних (что бы это ни значило) запрещена и наказуема штрафом, но нет никакого способа оказаться в тюрьме за то, что ты гей. Общество в России к геям продолжает быть очень нетерпимо, и лучше вам на людях не целоваться, но у российского государства к вам претензий особо нет.
Удивительно, но для большинства иностранцев это новость.
Посидели недолго, но хорошо, интересно и ко взаимному удовольствию. Среди прочего, выяснилось, что Камила от них живёт совсем рядом, в трёх кварталах — и я уехал, а они уже обменялись контактами и договорились об ответном визите. Хорошо, когда после тебя остаётся что-то хорошее!
В Хухуе меня вписывали две девушки — Лукреция и Росарио (вроде бы не пара, просто снимают квартиру на двоих). В их лице в далёком-далёком Хухуе я впервые встретил вживую радикальных феминисток, о которых раньше только читал.
На термосе для мате — наклейка: «Макри — не кот! Макри — фашист!». Макри — президент Аргентины, его часто обзывают котом, но видимо это недостаточно ругательно. И ещё одна, с голым женским торсом топлесс: «Я — не ваш сексуальный объект!». На двери кухни — плакат: «Главное оружие женщин — любовь между женщинами!». В туалете висит листовка — «Спасительницы: аборт, безопасный и свободный. Пишите нам: (емеил и логин в вотсапе)». Аборты в Аргентине запрещены, но сейчас идёт большая кампания за то, чтобы их разрешить, сторонники носят на запястье зелёный платок. Противники в ответ стали носить голубые платки, и вот при мне Луки и Роса обсуждали, какой урод, скотина и конченный тип кто-то из публичных аргентинских фигур: он посмел показаться на публике с синим платком!
И сами девушки, и гости их стараются говорить гендерно-нейтральным (или, как они говорят, «инклюзивным») языком: в испанском языке смешанную группу объектов именуют в мужском роде — и это, конечно, проявление патриархата. Поэтому у них дома кто-то старается говорить «todos y todas», «niños y niñas», «ciudadanos y ciudadanas» («мальчики и девочки», «граждане и гражданки»), а кто-то и использует «нейтральный» грамматический род: «todes», «niñes», «ciudadanes». Такого грамматического рода в испанском языке нет, но активисты инклюзивного языка его придумали и склоняют по нему все существительные, прилагательные и местоимения.
Как-то вечером ходили с Лукрецией и её друзьями в кино, смотреть выпускную работу молодых кинематографистов из соседней провинции. Это был фильм по «Белым ночам» Достоевского, только действие перенесли из Петербурга XIX века в современную Аргентину, в Тукуман, и поменяли пол главному герою (в фильме — героиня), сделав одно из рёбер любовного треугольника однополым.
Посмотрели, и спрашивают меня — ну как? Медленно, говорю. Вырезать бы половину планов, добавить темпа — был бы отличный фильм: технически сделан очень хорошо, и актёры играют достойно, но слишком много сцен, где ничего не происходит. Да, говорят, но это не так важно — важно, что такие фильмы есть! Мейнстримная культура продолжает быть гетеронормативной, и даже в фильме про Фредди Меркури прославляются именно гетеронормативные отношения, поэтому как здорово, что вот эти ребята из Тукумана, которые сами диссиденты в этой гетеронормативной культуре, рассказывают вот такие диссидентские истории!
Гетеронормативный! Я это слово раньше только в интернете читал, и уж точно не по-испански.
Ну и всё в таком духе. Всё время казалось, что вот-вот начнётся прямо совсем уж SJW-дурь, вроде той, что высмеивают в /r/TumblrInAction — но нет, хоть и диковато это всё, но грань безумия никто не переходит. И слава богу!
И обе девушки, и большинство их гостей — вегетарианцы. К счастью, без фанатизма: молоко и сыр едят и идеологических претензий к мясу не имеют — покупая пирожки и тамале на рынке, для меня они всегда прихватывали пару штук с мясом. Как и все вегетарианцы, в домах которых мне случалось бывать, готовят они очень вкусно — и я хотел было пошутить в том духе, что «ну вот, а говорили что ненавидите традиционные гендерные роли!» — но вовремя прикусил язык :)
Радфем радфемом, но они хорошие, и обижать и злить их никакого желания у меня не было.
А ещё я повстречался снова кое с кем из тех, с кем познакомился три года назад, в прошлый приезд в Аргентину и Уругвай — но эти люди мне уже не случайные хосты, а друзья, и делать их персонажами блога наверное не стоит. Просто поверьте: это было очень здорово.
Пользуйтесь каучсёрфингом, господа. Мир велик и прекрасен — откройте свои двери для путешественников из дальних краёв, и для вас тоже откроются двери во всех его уголках.
Он живёт в солнечном Уругвае, на огромном участке в деревне, где есть всё — и луга, и лесок, и озерцо. Пасутся овцы, козы, коровы, красивая белая лошадь. Есть также несколько штук кошек и ещё один пёс, пожилой и флегматичный Бету́н.
Капитан — очень жизнерадостная собака: бодрый, игручий, весёлый. Если подойдёшь его погладить — он начнёт вокруг тебя скакать, запрыгнет на тебя, попытается вылизать, потом будет скакать ещё — не пёс, а электровеник! Очень счастливый и пушистый такой электровеник.
И от жизнерадостности у него все беды. Он очень любит играть со вторым псом, Бетуном — прыгать, валяться, кататься, гавкать друг на друга, бороться в шутку. И ровно так же он пытается играть с овцами на участке. Но овцы — не крепкий и мускулистый Бетун, овцы — создания хрупкие. Своими играми Капитан убил уже двух.
Поэтому Капитана держат на цепи и спускают только иногда, вдали от овец и под присмотром хозяев. Он и так-то шустрый, а когда выдаётся побегать где хочется — скачет по лужайке как молодой олень! Сколько счастья в этих прыжках — вы бы знали.
Хозяева своего пса любят, и держать его на цепи им нет никакого удовольствия. Поэтому они решили купить ему намордник — в наморднике ему овец не поранить, а значит можно будет его снова отпускать бегать где хочется.
Капитан — верный и послушный пёс. Когда хозяин говорит: «подойди! сядь!» — он подходит и садится. Подставляет морду под намордник. Хозяин застёгивает намордник и отстёгивает цепь. А пёс ложится где стоял и смотрит грустными-грустными глазами. Иногда встаёт, чтобы подойти к людям, посмотреть на них, а потом уходит обратно и ложится лежать под тем самым деревом, где у него цепь. Если хозяин позовёт или что-то скомандует — сделает что сказано, но потом ложится снова. Пробуешь поиграть — не играет. Пробуешь погладить — не реагирует. Только лежит и смотрит горестно: «хозяин! за что?!..»
Смотреть на то, как умирает любимый пёс, у хозяев сил надолго не хватает. Довольно скоро намордник с Капитана снимают и сажают его обратно на цепь. И пёс немедленно воскресает: снова скачет, играет и залижет до смерти, если подойдёшь погладить. Даром что на цепи.
